Андрей Пежич, всемирно известная андрогинная модель, сделал операцию по изменению пола и стал женщиной, добавив букву «а» к паспортному имени. По словам Андреа, осуществилась мечта всей её жизни. Она всегда знала, что является женщиной, но её тело, точнее, некоторые его части — не соответствовали этому ощущению. Операция была сделана в начале 2014 года, и сейчас Андреа впервые начала говорить об этом публично. «Я чувствую себя хорошо», — сказала она на одной из конференций, и то, что это так и есть, было совершенно очевидно.

Ниже — мой перевод абсолютно прекрасного интервью Андреа, оригинал тут. Об операции, о трудностях жизненного пути модели-трансгендера, и о том, почему, в конце концов, она почувствовала себя готовой открыться всему миру.

— Кто вы?

— Я женщина.

— Кем вы были до того, как сделали операцию?

— Я рано поняла, кто я есть на самом деле — примерно в 13 лет, когда прочитала об этом в интернете — так что я давно знала, что «переход» (transition), превращение в женщину — это то, что мне нужно. Но тогда это было невозможно, так что я оставила эту идею. Андрогинность стала для меня способом выражать феминность без дополнительных объяснений окружающим. Особенно, моим сверстникам — которые не понимали слов типа «транс» и «гендерная идентичность». А потом началась модельная карьера, и я стала андрогинной моделью-мужчиной — это много значило для моего развития и самоисследования. Но я всегда помнила, что, в конечном счёте, моя главная мечта — стать женского пола. Я не была готова об этом говорить публично, потому что боялась, что меня не поймут. Я не знала, буду ли я всё ещё нравиться людям после этого. Но сейчас я делаю этот шаг, потому что я уже старше — мне 22, и я думаю, моя история может помочь другим. Моя цель — показать человеческое лицо среди всей этой борьбы, и я чувствую себя ответственной за это.

— Похоже, ваша идентичность была устойчивой с ранних лет. Было ли трудно расти в теле мальчика?

— Гендерная дисфория — это непросто, в основном, потому, что люди её не понимают. Большую часть детства я предпочитала девчачьи вещи, не зная, почему. Я не знала, что этому есть объяснение. Я не знала, что есть связанные с этим возможности.  А затем я пережила период всего «мальчишеского», с 9 до примерно 13 лет. Я пыталась быть нормальным мальчиком, потому что думала, что весь мой выбор — это стать геем или гетеросексуалом, и то и другое — мужского пола. Я вовсе не чувствовала себя геем, но не предполагала, что есть какие-то другие варианты — до 13 лет, когда впервые узнала из интернета о сообществе транссексуалов. Узнала, что есть врачи, медицинская помощь, исследования — это открыло мне глаза. С этого дня я знала, что делать.

— Некоторые люди считают, что операция по изменению пола сродни пластической хирургии. Вы можете немного об этом рассказать, объяснить, почему это не так?
Читать далее →

Давно хотела написать текст про внутреннюю мизогинию. И в этом тексте было бы, конечно, что-нибудь про «бабу». Про такой образ с устойчивой негативной коннотацией, который очень живуч, широко используется для дискриминации женщин, для оскорбления мужчин, и постоянно транслируется широкими народными массами вглубь и вширь. Особенно интересно, написала бы я, что часть поддерживающих — сами женщины и есть. Многие из них прикладывают на этом поприще массу усилий. Почему?

Но текст такой я писать не стала. Внутренняя мизогиния — это один из тысячи ликов внутренней мизо… гумании? Аутомизии? Нужно придумать какой-то термин, обозначающий ненависть всех дискриминируемых групп к самим себе. Одной мизогинией дело тут вовсе не ограничивается. Этот текст нужно писать про сексменьшинства, инвалидов, людей с психическими заболеваниями, и пр. и пр. И для всех он будет справедлив. Мы привычно едим сами себя, даже когда никто вокруг нас не ест, и напоминаем окружающим про свою принадлежность к дискриминируемым. Потому что где-то в глубине души мы со всем этим соглашаемся.

Похоже, это такое высокоадаптивное поведение в очень агрессивной среде. Оно повышает шансы выжить через присоединение к агрессору — парадоксальным образом это работает как отведение агрессии от себя (локально, а не стратегически, конечно). Читать далее →

Современная Малефисента — это история об изнасиловании.

Два королевства — это два мира, на которые раскололась жизнь жертвы: до и после. До — прекрасный мир с чудесными зверями, феями и фантазийными созданиями. После — мрачный мир злых людей, где есть война, где правят деньги и власть, где живые чувства не имеют значения. Травмирующее событие такого масштаба вызывает желание вернуться в «до», огородиться неприступным лесом, чтобы никто из опасных людей не мог туда попасть.

Но и волшебный мир уже не тот…

Крылья в психоанализе — символ развития. Полёт, воздух — считаются символами активности, а земля — пассивным началом. Травма останавливает развитие и познание, так как нужно выжить. Травма рождает агрессию к тому, кто её нанес, и ко всему миру. Травма приводит к изоляции и желанию скрыть собственную сексуальность, хотя бы, с помощью чёрных мешковатых одежд, а лучше — с помощью заклятия вечного сна.

Растущая принцесса, в этом прочтении — это не внутренний ребёнок самой Малефисенты, я бы скорее назвала её просто — «жизнь». Сначала стремление к жизни очень слабое, но оно увеличивается со временем.  Наступает момент, когда противостоять невозможно — золотистый луч приходит, и оживляет всё, что до этого казалось мёртвым. Хотя раненая часть долго боится выходить навстречу жизни, она уверена, что настолько страшна, что испугает любого…

— Me? No, I’m not afraid.
— Then come out!
— If I do, you will be afraid…

Но, наконец, она выходит из тени. Читать далее →